Горы, полупустыни. Сухие, колючие, дующие с надоедающим
постоянством песчаные бураны-«афганцы». Вот полузанесённый белёсым песком БТР, оставшийся ещё с той войны. В ущелье - перевёрнутый КамАЗ с голыми, давно сгоревшими скатами...

Песок да камень.
Печальный свет чужой луны над головами.
Равнять, на знамя!
Прощай, мой брат,
Отныне ты навеки с нами...

Спустя годы мы вновь возвращаемся туда, в горы Афгани. Там остались наши друзья, отцы и братья.

Кто бы мог подумать, что на войне люди самой мирной профессии подвержены опасности ничуть не меньше боевых солдат и офицеров. Но у судьбы, видна, свои расчёты.

Будущий военный фельдшер Геннадий Снигерёв родился в далёкой от Тамбовщины, а уж тем более Афганистана, Челябинской области. В детстве, как все пацаны, гонял со сверстниками футбольный мяч, возился с малышнёй, что-то выпиливал…

- Было, пожалуй, у Гены одно любимое занятие, — вспоминает сейчас его мама Анна Фёдоровна, сидя со мной на небольшой кухне. — В детстве проявлял он склонность к биологии. — Я, — говорит, — мама, врачом буду.

После школы поступил на фельдшерское отделение Аргаяшьского медучилища, что в 240 километрах от родной Челябы. Поступить-то поступил, а вот закончить не успел — призвали в армию.

Две зимы пролетели быстро. К концу службы сына семья уже переехала на Тамбовщину, в село Панское, что за Лесным Воронежем. Здесь-то родители и дожидались сына, радовались возмужавшему хлопцу с медицинскими петлицами, переступившему в один из погожих дней порог родного дома.

И вновь учёба. Теперь уже в Мичуринском медицинском училище. Всего полгода провёл он в его стенах. В 1973 году уже дипломированный специалист дожидался вместе с сокурсниками распределения. Комиссия медлила… И вот долгожданный жребий — Петровский район — глушь, куда Макар телят не гонял… Пошёл. Где, мол, наша не пропадала. Со временем обзавёлся семьёй, перебрался в Мичуринск.

Тут и прослышал, что в местный гарнизон требуется фельдшер. Так Геннадий Снигерёв вновь надел военную форму. Теперь уже на всю жизнь.

- Тринадцать лет прослужил Геннадий по контракту, — продолжает вспоминать Анна Фёдоровна. — В 1986 году до очередного его окончания оставалось всего три месяца. И вдруг как гром средь ясного неба: Афганистан… Я его просила, не ходи, у тебя сынишке всего пять лет, лучше уволься из армии. Да разве его уговоришь: — Как же, — говорит, — мама, я не пойду? Ну уволюсь, а вместо меня другого пошлют, чем он меня лучше? Нет, я так не могу. Стыдно. — Такой вот он был, наш Гена…

Непрошенные слезы наворачиваются на глаза пожилой женщины.

В эти мгновения её Геночка вновь перед ней живой и здоровый. Держит за руку, гладит, успокаивает: — Не волнуйся, ма, не всех же убивают…

Нет, его не убили в бою. Да, собственно, и в боях-то ему не довелось участвовать. И вовсе не потому, что профессия фельдшера одна из мирных. Просто не успел. Через четыре дня после отправки из Союза, после промежуточной посадки в Кабуле их военно-транспортный борт на высоте пять километров был сбит прямым попаданием зенитного снаряда.
- Провожали мы его всей семьёй, — продолжает мать, — ждали письма. И вдруг сообщают: погиб. Все, кто в самолёте были, погибли. 32 человека. Письмо пришло лишь после похорон…

В «чёрном тюльпане»,
В Афганистане,
С водкой в стакане
Мы тихо плывём над землёй.
Чёрная птица
Через границу
К милым зарницам
Несёт ветеранов домой…

Вот и медицинское училище. Здесь четверть века назад учился герой, с честью выполнивший свой интернациональный долг. Рука невольно сама открывает дверь: уж фотография-то Геннадия здесь точно на почётном месте.
Тщетно. В глазах преподавателей искреннее удивление: — Снигерёв? Что-то припоминаем…
Я понимаю, много воды утекло. Всё в этой жизни так легко объяснимо: дела, заботы, занятость. Но от этого почему-то не легче…

…В Кабуле, Кандагаре и Баграме
Опять на душу брать тяжёлый камень,
Опять везти на родину героев,
Которым в тридцать лет могилы роют,
Которым в тридцать лет могилы роют…

Здравствуйте, мои дорогие, любимые Надюшка и Женечка!

Сообщаю, что я жив и здоров. Немного опишу, как я добирался. Письмо пишу из Кабула, на место ещё не добрался. Сидим на пересыльном пункте в Кабуле, прилетели сюда 28.11.86г. к 13 часам на самолете Ил — 76. Расскажу, как я добирался с Москвы. Там, в Москве, в аэропорту я познакомился с ребятами. Надюшка, я тебе уже про это говорил по телефону: рейс должен был быть в 8.50, а он задержался почти до вечера. Ночью прилетели в Ташкент, оставили вещи в камере хранения, а сами пошли с ребятами искать кафе, покушали и все вместе отправились искать пересыльный пункт. Короче говоря, этот пункт местные жители не знают, а на такси дорого, катались на автобусе почти целый час, а шофер так и не нашел пересыльного пункта, отвез на какой-то вокзал, а оттуда уже мы все вместе на маршрутном такси доехали до пересыльного пункта. Вот такие небольшие приключение были у меня. Приехали на пункт в час ночи, получили постели и легли спать, проснулись часов в 10, покушали и поехали в Ташкент искать штаб. Прокатались почти целый день, штаб нашли — все оформили, поехали назад на приемный пункт. Почта была уже закрыта, она у них работает до 5 вечера. В город ехать было нельзя, потому что мы с ребятами там, на пункте сбора, тоже оформляли документы, а вечером в 9 часов нам сообщили, что утром в половине 5-го летим на Кабул, так что я деньги переслать не мог — я их сдал при таможней проверке, а они дали мне справку, по которой я могу получить деньги, когда буду возвращаться в Союз или в отпуск. Да, Женя меня проводил: за дорогу по счетчику заплатил 14 рублей и за лишний вес багажа тоже 14р. 80к., так как на одного человека положено 20 кг, а у меня 40 кг с лишним. В общем, осталось по справке получить 60 р. Надюшка, ты не переживай за меня, я добрался до Кабула все- таки нормально. Значит так, я еду по замене той самой прапорщицы на 2 года в город Джалобат. Письма мне на Кабул не пиши, возможно, уже завтра полетим в Джалобат. Пиши, что у вас нового, какое ваше здоровье? За меня не переживайте, ждите мои письма из Джалабата. Крепко вас целую, мои любимые. До свидания.
28.11.86г.

Ваш любимый папка. Напишу подробней уже с места. Ещё раз много- много целую, мои любимые.

Письмо Снигерева Геннадия