Знаете, каким он парнем был!
Нет, не был! Ведь смерть он победил!

Н. Добронравов.

Воины 24-й бомбардировочной авиадивизии в феврале 1943 года получили от тамбовских колхозников самолеты с надписью на фюзеляжах «Платоновский колхозник» и «Платоновский комсомол», построенные на их личные сбережения. С большим вниманием и волнением следили тамбовцы за боевыми действиями летчиков, прославившихся беспримерным мужеством.

Командиром одного из лучших подразделений дивизии был наш земляк Дмитрий Барашев. Его по праву называли летчиком чкаловской закалки.
Дмитрий Барашев родился в селе Княжеве Моршанского района. Здесь он окончил начальную школу, а потом учился в фабрично-заводском училище при химическом комбинате.

Затем аэроклуб, военная авиационная школа — обычный путь многих советских ребят в предвоенные годы. А потом — война.

Военный летчик Дмитрий Барашев дрался с врагом умело и стойко. 5 ноября 1941 года командование Южного фронта наградило его орденом Красного Знамени. В тяжелых летних боях 1942 года Дмитрий Барашев совершил десятки вылетов на бомбежку вражеских войск, рвавшихся к Волге, важных политических и военно-промышленных центров в глубоком тылу противника. Самое сложное, самое опасное задание было ему по плечу.

Однажды командир полка подполковник Бровко вызвал к себе командиров экипажей тяжелых бомбардировщиков.

—Получен приказ командующего авиацией дальнего действия нанести удары по стратегически важным центрам противника. Вывод из строя военных и промышленных объектов, расположенных в глубоком тылу врага, имеет важное политическое и стратегическое значение. Наш полк участвует в этой операции и наносит удар по Берлину,— сказал он.

Для полета на Берлин были выделены лучшие экипажи и среди них экипаж лейтенанта Барашева.

Когда вечерние сумерки окутали землю, самолеты поднялись в воздух и взяли курс на запад. Долог путь до Берлина. На большой высоте идут тяжелые боевые корабли. Трудно вести нагруженные до отказа бомбардировщики. А ведь идти надо плотно, не рассредоточиваясь, ни в коем случае нельзя потерять в полете другие экипажи.

Прошли линию фронта. Слева, справа и снизу показались разрывы зенитных снарядов, но самолеты шли на большой высоте и легко миновали зону обстрела. Потом все прекратилось, впереди сплошная тьма, нет никаких признаков жизни. И так несколько часов полета. Нервы напряжены до предела.

Барашев видит, как сосредоточенно работает штурман: который раз он сверяет курс и делает расчеты!

—Ну как, штурман, далеко еще? — спрашивает командир, и лицо его озаряется улыбкой. Он знает — штурман не подведет.

—Подлетаем к цели. До Берлина полчаса полета,— докладывает штурман и снова погружается в расчеты.

Вдали появились вспышки электрического света. Это цель — фашистская столица.

Внезапно внизу вспыхивают лучи прожектора, и снопы ослепительного света начинают ползать по небу. Беспорядочно бьют зенитки. Советские бомбардировщики не изменяют курса и идут прямо к Берлину.

—Внимание, приготовиться! До цели — пять минут,— радируют с флагманского корабля.

По сигналу ведущего бомбардировщики рассредоточиваются, чтобы ударить по вражеским объектам с разных сторон. Штурман открывает бомболюки, снимает сбрасыватель с предохранителя. Все готово. Теперь точность бомбового удара зависит от пилота, от его умения выдержать высоту, скорость и направление полета. Барашев весь в напряжении; он знает, что эти секунды решают успех долгого и трудного полета.

Под крылом самолета — логово фашистского зверя. Еще немного, и штурман, поймав цель в перекрестие прицела, нажимает кнопку бомбосбрасывателя. Освободившаяся от груза машина вздрагивает. Мучительно долго тянутся секунды… Где-то внизу взметнулись огромные столбы пламени: бомбы точно попали в цель. Видно еще много вспышек — это работа других экипажей. Черные шапки разрывов зенитных снарядов, сотни прожекторов разрезают тьму, нити трассирующих пуль тянутся к небу со всех сторон.

Выполнив задание, самолеты легли на обратный курс. Теперь лететь легче: бомбардировщики освободились от бомбового груза. И хотя от напряжения рябит в глазах, ломит спину, замерзают руки, на душе радостно от сознания выполненного долга: бомбовый удар по фашистской столице нанесен.
Впереди стал синеть горизонт, потом появилось марево рассвета, первые лучи солнца стали пробиваться на небосклоне. Там, впереди, на востоке,— Родина!

Девять раз Барашев летал на Берлин, Будапешт, Кенигсберг, Варшаву, Данциг. И девять раз он доходил до цели, и его бомбы обрушивались на головы фашистов в их глубоком тылу. Это были трудные ночные полеты. Они продолжались по многу часов в условиях смертельной опасности, подстерегавшей экипаж самолета на всем пути его полета, и далеко не каждый из них заканчивался благополучно.

…Это было 10 сентября 1942 года. Экипаж Барашева получил приказ нанести бомбовый удар по военным объектам гитлеровцев в Будапеште. По пути к цели пришлось обходить густой слой грозовых облаков. Шло время, расходовалось горючее. Командир понимал, что на обратный путь может не хватить бензина, но не было еще случая, чтобы Барашев не выполнил задания. Достигнув Будапешта, экипаж сбросил бомбовый груз на заданные военные объекты и повернул на восток. Внизу отчаянно тявкали вражеские зенитки. Осколком зенитного снаряда подбит самолет. Тонкой струей из левого бака потек бензин. Теперь стало ясно, что до основного аэродрома не. дотянуть, и Барашев решил выходить на свою территорию севернее Орла, где линия фронта проходила ближе.

Однако и туда долететь не удалось, и Барашев произвел вынужденную посадку в 30—35 километрах от линии фронта, на территории, занятой врагом. Летчики сожгли самолет и пошли на восток. Ночью при попытке перейти линию фронта экипаж Барашева наткнулся на засаду полицаев. В неравной схватке с предателями удалось уйти одному Дмитрию: сильный и ловкий, он разбросал накинувшихся на него врагов и скрылся в лесу. Штурман Травин и стрелок-радист Ануфриев были схвачены фашистскими холуями и отправлены в лагерь военнопленных под Курском. После освобождения Курска Травин возвратился в часть и продолжал летать вместе с Барашевым, стрелок-радист умер в лагере. На седьмые сутки Барашев перешел линию фронта, добрался до своей части и снова сел за штурвал самолета.

В осенние дни 1942 года экипаж Барашева наносит удары по железнодорожным узлам Ростов, Сальск, Шахты, Каменск, Котельниково, Миллерово, где сосредоточились вражеские эшелоны с живой силой и техникой, предназначенной для ударов по Сталинграду. А когда гитлеровцы ворвались в него, Барашев обрушивал свои бомбовые удары на позиции гитлеровцев в самом городе.

В долгие осенние и зимние ночи наш славный земляк делал по два-три вылета. Бомбы, сброшенные Барашевым, уничтожали фашистские самолеты на аэродромах в Морозовской и Тацинской, пускали под откос железнодорожные эшелоны на станциях Каменск и Лихая, разбивали танки генерала Манштейна у Котельникова, когда его войска пытались прорваться к окруженной группировке Паулюса в Сталинграде и деблокировать ее.

Дмитрий Барашев был неудержим и находчив. Он всегда хотел нанести врагу как можно больше ударов. И поэтому он брал максимальную бомбовую нагрузку — 1500—2000 кг. Это он первым начал делать в полку. Его примеру последовали другие экипажи.

Боевые полеты экипажа старшего лейтенанта Барашева, штурмана младшего лейтенанта В. Сенько и стрелка-радиста старшего сержанта Н. Подчуфарова как днем, так и ночью были образцом летного мастерства и отваги. Они летали в самых сложных метеорологических условиях. Так, 9 и 10 декабря 1942 года пришлось лететь в сильный снегопад при высоте облачности 100—50 метров. Штурман экипажа младший лейтенант Василий Сенько (ныне полковник, дважды Герой Советского Союза) точно вывел самолет на цель, метко отбомбился и с бреющего полета обстрелял противника из пулеметов. Дерзкий налет привел врага в панику. За два вылета было уничтожено 9 самолетов противника.

К моменту ликвидации сталинградской группировки гитлеровцев на счету Барашева было более 180 боевых вылетов, из них 145 — ночью. Не было ни одного случая невыполнения боевого задания, бомбардирования по запасным целям.

Отважному летчику Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 марта 1943 года было присвоено звание Героя Советского Союза.

Летом 1943 года Барашев участвует в сражении на Курской дуге. Ему поручали особо сложные задания. С 6 по 21 июля экипаж Барашева вел разведку работы орловского аэроузла немцев. С наступлением темноты двухмоторный бомбардировщик перелетел линию фронта, и в течение всей ночи летчики внимательно следили с высоты за работой вражеских аэродромов в Орле, Кромах, Космодемьянском, Спасском и Ольшанце, а также запасных и ложных аэродромов в Оптухе и Хмелевском. Свои наблюдения по радио Барашев передавал на базу. Советское командование получало точные данные об интенсивности работы вражеских аэродромов, о времени, режиме полетов, характере работы ночных ложных аэродромов и их сигналах. Экипаж Барашева каждую ночь налетывал по 6—7 часов, из них 70 процентов времени находился над территорией противника.

Одновременно Барашев искал возможность нанести врагу новые удары. В ночь на 12 июля 1943 года в районе орловского аэроузла противника Барашев заметил в воздухе вражеский самолет с включенными опознавательными знаками. Оставаясь незамеченным в ночной темноте, Барашев встал на параллельный курс с врагом, приблизился к нему метров на 30—50. Стрелок-радист Подчуфаров очередью из пулемета сбил фашистский самолет. Это был бомбардировщик «Юнкерс-88». Через одиннадцать минут таким же образом был подбит второй самолет противника.

Вечером 20 августа 1943 года Барашев готовился к очередному вылету. Товарищи видели, как Дмитрий стоял на подножке автомашины, тащившей на тросе «лишнюю» 500-килограммовую бомбу, которую летчик решил взять с собой в дополнение к нормальной бомбовой нагрузке.

Сбросив бомбовый груз на головы гитлеровцев в их глубоком тылу, экипаж Барашева возвращался на базу. Вот уже прошли линию фронта, но долететь до аэродрома не удалось… Утром боевые товарищи нашли разбитый самолет на земле. Летчик сидел на своем месте и держал в руках штурвал. «Казалось, что великая воля этого воина и сейчас не дает ему расстаться с самолетом»,— записано в истории полка.

Командование 10-го гвардейского бомбардировочного Сталинградско-Катовицкого полка авиации дальнего действия писало отцу героя:

«Дмитрия знали не только в нашем соединении, его знали и любили во всей нашей авиации, знала его Родина. В жестоких боях с немцами, выполняя ответственнейшие боевые задания, проявляя при этом исключительное мастерство и героизм, он встал в ряды лучших сынов нашей страны. Воздух и битва — были его родной стихией. Около 300 раз водил он мощный советский бомбардировщик в близкие и далекие рейды на врага. Громил врага под Москвой, под Сталинградом, при взятии Орла и Белгорода, над Берлином, Кенигсбергом, Данцигом и другими городами в тылу Германии. Для пашей части, для всей авиации день его гибели был днем большого горя. Его боевые друзья плакали, узнав об этом, так велика для нас утрата Дмитрия. Часть паша дала клятву мстить врагу за смерть героя».

В Липецке на площади Революции среди молодых деревьев стоит обелиск. На одной из его гранитных сторон написано: «Герой Советского Союза Барашев Д.И. и воины Отечественной войны Подчуфаров Н.С. и Травин В.Н. Погибли 20 августа 1943 года».

Л.Г. Дьячков

http://otambove.ru